> Перейти на ГЛАВНУЮ Запчасть Рассказ успешной женщиныОпубликовано: 19.3.2012
Потом мать выплакала на работе отдельную квартиру, и из центра они переехали в. Бутырское захолустье, где старый механический завод, парфюмерная фабрика. Свобода и знаменитая тюрьма врезались. Бермудским треугольником в унылые жилые застройки. Мать оставила дочери ее французскую школу. Начались поездки на автобусе и чтение учебников в метро.
Вопрос с выбором института не стоял. Мать уже много лет работала секретарем у самого главного начальника той самой серьезной закрытой организации. Не то что бы начальник так уж дорожил своим бестолковым и не очень грамотным секретарем, но удалить от себя женщину, которая претендовала на абсолютное первенство по несчастьям, просто рука не поднималась. И как можно отказать, когда это крошечное создание, жалобно сложив на отсутствующей груди свои лапки, опять начинает просить, нет, не за себя, а за любимую и единственную дочь. С университетом помогли не сразу. Сначала год пришлось поучиться на вечерке, потом ее легонько подтолкнули для придания ускорения на дневное отделение. Мать могла устроить экономический факультет, хотя сама дочка предпочла бы чтонибудь менее нудное, ну, например, исторический. После окончания университета работа нарисовалась по той же схеме все в той же маминой организации.
Планы на рабочий коллектив мать возлагала большие. Солидные все люди, в основном, мужики при дорогих галстуках и разных там лонжинах и брайтлингах, на собственных автомобилях и с выездами в престижную не какуюнибудь заграницу по работе и просто на отдых.
Но мужики продолжали ездить на своих авто и не торопились предлагать подвезти ее дочь. И вообще ничего не торопились ей предлагать.
Дочь вместе с матерью возвращалась на маршрутке с работы домой, вместе ужинали.
Потом мать смотрела телевизор, а дочь читала у себя в комнате. В одиннадцать укладывались спать. Надежды на замужество тихо хирели, как ничьи столетники и традесканции на подоконниках серьезной закрытой организации. Но вот жизнь расправила уныло сдвинутые бровки и сменила кислую гримасу на сочувствующую улыбку. Улыбнулась чутьчуть, краешком губ. Но и этого было достаточно.
Уезжала в командировку пожилая тетя. Уезжала за границу на несколько лет. Потому что была хорошим специалистом и была уже одинокая. Потому что жизнь улыбнулась не ей, а совсем наоборот. И тете достался неожиданный инсульт и инвалидность, а матери достался шанс отправить свою дочь в загран командировку. Овдовевший дипломат. Разведенный завхоз в посольстве или где там еще, неважно. Приехавший на практику молодой специалист. Он ведь, в конце концов, мог просто не успеть жениться. Ну, хоть ктонибудь, черт их дери. Но традесканции все так же тихо вяли и хирели на подоконниках все два года командировки, и дочь, благополучно отработав в. Америке положенный срок, вернулась в свою тихую квартиру к матери. Заграница, как и накопленные деньги, быстро превратилась в видение.
Как будто и вовсе не было далекой, экзотической страны, где людей тянет на любовь, как будто не было вокруг завхозов и дипломатов. И даже молодых специалистов, приехавших на практику, черт их дери.
Жизнь опять начала вывязывать крючком одинаковые петельки дней, недель и лет, не задерживаясь на пустых, тягучих пропусках выходных и праздников.
Наши разговоры чаще всего были о том, как все сложно я разрывалась между мужем, ребенком от первого брака и работой. О том, какой ценой достается мне этот жизненный успех, как давит ответственность на работе и о том, какие все мужики, в сущности, скоты Я старалась быть максимально деликатной по отношению к ней и не особенно влезала в ее жизнь.
Но она все равно улыбалась, щуря свои глазки, то ли от дыма вечной своей папиросы так, кажется, Цветаева писала, не помню точно, то ли еще почему.
Както я застала ее за сборами в отпуск на диване были разложены какието допотопные лыжные штаны, ковбойки и лифчик чуть ли не московского производственного объединения. И кто меня дернул за язык сказать, что здесь для комплекта не хватает только гитары и бороды понятно ведь, что либо борода, либо лифчик. Ну, сложно мне понять, зачем взрослой тетке надо тратить своей отпуск на коннопеший переход по. Алтайским какимто там горам или плоскогорьям. Собственно, об этом я ее и спросила. Напрасно я это сделала.
Она перестала щуриться и пристально, с ненавистью посмотрела на меня. Потом сказала Я не могу больше придумывать себе чем занять свои выходные.
И не могу каждый год придумывать чем заполнить свой отпуск. А также, вообще, всю жизнь. И я не знаю, что мне с ней дальше делать. И с ней, и с матерью. Она всегда все решала, она все сама делала.
За меня. А где я сама, где все мое. А все мое живет своей отдельной содержательной жизнью в малогабаритной квартире в.
А меня как бы нет. |
