> Перейти на ГЛАВНУЮ Маргарет Митчелл и Унесенные ветромОпубликовано: 17.2.2016
Однажды она рассказала, как отец, будучи мальчишкой, както залез на дерево, чтобы подсмотреть, куда идет старый джентльмен, их родственник.
Он увидел, что тот прошагал с полмили по дороге, а потом вдруг свернул на луг, хотя мог бы пройти туда прямо самая мысль, что ктото знает его намерения, была ему ненавистна. Чем дольше я живу, тем больше верю в наследственность и тем больше чувствую расположение к старому джентльмену. Биография ее выглядит вполне ординарной. Родилась в году, средне училась, писала для школьного театра пьесы из жизни экзотических стран, включая. Россию, танцевала, ездила верхом. В году на фронте во. Франции погиб ее жених лейтенант. Генри каждый год в день его смерти она посылала его матери цветы. В году, вторично выйдя замуж за страхового агента. Марша о первом браке известно лишь то, что. Маргарет не расставалась с пистолетом, пока ее супруг не был найден убитым гдето на. Западе, она оставила работу репортера в местной газете и поселилась с мужем неподалеку от прославленной ею.
Она повела жизнь типичной провинциальной леди, как себя и называла, с тем лишь отличием, что дом ее был полон какихто бумажек, над которыми потешались и гости, и она сама. Это и был роман, создававшийся с по год. И только когда он вышел, можно было понять, на что посягнула эта маленькая смелая женщина. Если европейские писатели, посещавшие. Америку, нередко относились к ней как к переростку, воспитание которого упущено как, например, Токвиль, Диккенс, Гамсун или. Грин если американцы выдвинули в ответ свой идеал, Гекльберри, которому воспитание не нужно, лицемерие старой тетушки. Европы, а янки еще скажут свое слово при дворе романтического хлама, то. Митчелл повернула этот затянувшийся спор в неожиданный вопрос да янки ли. Никогда еще не подвергался такому сильному сомнению человеческий тип, связанный с этим именем, и его право представлять страну. Сомнение это не покажется нам странным, если мы вспомним, что произошло в. Гражданской войны годов. Восстановим кратко канву событий. Браун с сыновьями захватил арсенал в. Ферри, требуя отмены самого вопиющего из зол, существовавших в стране, рабства. 
Но после того как. Линкольн провозгласил января года отмену рабства, наступил перелом. Объединенное командование северными армиями принял генерал. Грант будущий президент подчиненный ему генерал. Шерман быстрым броском взял в сентябре года. Атланту пожар и паника которой красочно описаны в романе в апреле года остатки армий конфедератов сдались. Передовые силы праздновали победу.
Но, как выяснилось, дело свободы продвинулось недалеко.
На поверженные пространства пришел строй, о котором сказал поэт. Знаю, на место цепей крепостных люди придумали много иных.
Финансовая аристократия сменила земельную. В стране, лишенной опыта истории, противоречия прогресса сказались с особой остротой хищничество, спекуляции и циничное ограбление труда расцвели, почти не ведая препятствий. Лучшие американские авторы, писал. КМаркс, открыто провозглашают как неопровержимый факт, что хотя война против рабства и разбила цепи, сковывавшие негров, зато, с другой стороны, она поработила белых производителей. Явились новые хозяева, о которых недвусмысленно сказано в романе. Гелерты, побывавшие уже в десятке разных штатов и, судя по всему, поспешно покидавшие каждый, когда выяснялось, в каких мошенничествах они были замешаны некие. Коннингтоны, неплохо нажившиеся в. Бюро вольных людей одного отдаленного штата за счет невежественных черных, чьи интересы они, судя по всему, должны были защищать. Дилсы, продававшие сапоги на картонной подошве правительству конфедератов и вынужденные потом провести последний год войны в. Караханы, заложившие основу своего состояния в игорном доме, а теперь рассчитывавшие на более крупный куш, затеяв на бумаге строительство несуществующей железной дороги на деньги штата и т. Нравы, вводимые ими, быстро сказались на образе жизни страны. Отсюда пришло то удручающее сочетание дикости и цивилизации, минуя культуру то есть представление о смысле, которое всегда так останавливало друзей. Америки и стало чувствоваться теперь через соприкосновение с нею в прессе, психологии, быту везде. Здесь родилось то удивительное состояние, когда могучая страна, полная инициативы, богатств и технического совершенства, оказалась столь бедной по части обыкновенных понятий к чему все это существует и куда движется. Вам ответят любой смысл для жизни, причем для моей жизни, а если не подходит, к черту его. А чтобы не разодралось в клочья общество, установить правила, как на охоте, да и в любой мафии они существуют впрочем, тоже не абсолютные, их можно и переходить но только уж если переломают кости и выбросят, не обижайся знал, на что шел. Попробуйте возразить этой логике интересно, сразу ли найдетесь. Потом ведь это и свобода.
Мало ли какие у меня могут быть желания хотите подавлять их, насиловать увольте.
Скажите такому, что эта свобода помещает вас в рабство, тому, кто умеет раздробленные желания быстро удовлетворять, потакать им, разжигать их, по своему усмотрению управлять ими что этохудшее из рабств, потому что исключает самую возможность слышать смысл и делает вас абсолютной пешкой в руках потакателя скажите не услышит. В самом деле, здесь ведь был проведен этот опыт жить без власти, без правительства мечта. В Америке была провозглашена эта доктрина, и обобщил ее американский гуманист. Торо, сказав, что лучшее правительство то, которое менее всего правит. Чего бы, кажется, лучше. Но свято место пусто не бывает, и на место человека явилось правительство, никакому лицу действительно не принадлежавшее и никакому принципу наконец не подчинявшееся, зато и прибравшее своих подданных как никогда раньше деньги. Митчелл имела достаточно оснований протестовать против отождествления. Америки с янки и повернуть свой роман к изображению того, о чем сказал, вглядываясь в. Свет, неведомый ей. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству. Другое дело, что задача, которую писательница себе поставила, была необычайно трудна. Решая ее одиноко, нелегко было избежать ошибок, известных в истории. Америка это не янки, хорошо, но кто же тогда. Север беспощадно разорил. Потерянный, не возвращенный уклад, очистившийся в памяти и готовый сойти за реальность. Искушение сильное, и ушла ли от него писательница вполне, сказать трудно. Так, по крайней мере в первом впечатлении можно было понять заглавие ее книги, взятое из стихотворения. Горация в популярном у американцев переложении. Доусона Я забыл многое, Цинара унесенный ветром, затерялся в толпе аромат этих роз, и название поместья. Тара древняя столица ирландских королей, также широко известное по балладе английского романтика. Молчит просторный тронный зал, И двор порос травой. Так спит гордыня прежних дней. Умчалась слава прочь, И арфы звук, что всех нежней, Не оглашает ночь. Правда, вглядевшись, можно было понять, что писательница не слишком жалует обитателей этих романтических времен. В ее романе они обрисованы такими, какими они, вероятно, и были запоздалые дворяне, которые в других странах стали отмирать, давая дисциплиниро ванных выходцев ученых, писателей, или вырождаться в рантье, а здесь, с щедрой землей и рабами, сложились в барскую вольницу темпераментная дичь, независимая и безнаказанная. Лучшие из них, как отмечено в романе, сознавали это сами. Наш образ жизни так же устарел, как феодальная система средних веков. Ретт высказался еще жестче. Это порода чисто орна ментальная. Строчка из баллады. Так спит гордыня прежних дней тоже звучала недаром. Дети гордости так назвал историк. Майерс свой трехтомник, вышедший в году, где он собрал переписку одной южной семьи за четырнадцать лет с по г то есть до, во время и после. Если наши издательства заинтересуются когданибудь документальным вариантом описываемых событий, лучшей книги не найти.
История преподобного. Ч КДжонса, его жены, детей, тетки, сестер, племянниц и т. д чуть не полностью совпавшая с романом. Митчелл вплоть до ребенка, рождающегося в заброшенном доме, открыла поразительную картину упорства, способного принимать мир только с высоты, пусть и воображаемой. Автобиографии основателя нации. Франклина из наших природных страстей труднее всего, может быть, совладать с гордостью подходили к ним как нельзя более. Сложнее, что сама писательница оказалась несвободной от этих наследственных пристрастий.
Так, в ее книге, несомненно, дает о себе знать патерналист ский подход к неграм дружелюбнопокровительственное отношение, готовность оценить и понять их сколько угодно, но на своем месте.
Читатель без труда уловит его в том, как она противопоставляет историю своего дядюшки. Питера известному дяде. Стоу, как рисует кормилицу. Митчелл сквозят даже намеренно вызывающе, когда, например, она начинает рассказывать, как в области, давно знаменитой своими добрыми отношениями между рабами и рабовладельцами, начала расти ненависть и подозрительность не желая замечать, что если подобные отношения гдето и существовали, то это значило лишь, что одобряемые ею невольники были не просто по положению, а и по чувствам рабы не желая знать ничего о том действительном сопротивлении, которое с самого начала все сильнее охватывало негритянское население и принимало самые разные формы, от пассивного притворства до побегов и организованных восстаний, как у. Тернера или усматривает в нарождавшемся куклуксклане защиту белых женщин от насилий. Подобные утверждения, разумеется, никакого сочувствия и прогрессивно мыслящих американцев вызвать не могли они противоречили основной традиции американской литературы от.
Все это сильно затруднило отношения. Митчелл с демократической. Америкой, которая одна могла поддержать ее сопротивление чистогану. Однако судить роман по этим всплескам сословного высокомерия было бы большим упрощением. Мы знаем и великие примеры, как. Толстой в предисловии к. Войне и миру объявлял, что его не интересуют низшие сословия, а его. Ростов одним молодецким ударом усмирял мужицкий бунт. Но именно эпическая правда этой книги подготовила его поворот к. Воскресению, Не могу молчать и открытый переход на сторону народа. Неизвестно, куда бы пошла дальше. Митчелл, не оборви ее жизнь пьяный таксист г. Но ясно, что крушение рабства вытекает из ее романа с очевидностью необратимой.
Что касается ее критики неожиданного расизма освободителей холодного, брезгливоотчуж денного и куда более последовательного, чем прежняя дикость, то исторический опыт, к сожалению, ее оправдают.
Когда волна негритянс кого движения в стране заставила заново взглянуть на историю и реальное положение негритянс кого населения, выводы специалистов ее полностью подтвердили. Права негров были немедленно выброшены за борт, как только северные политические и экономические лидеры решили, что для защиты своих интересов больше не нуждаются в их голосах. Митчелл не требовало никаких подтверждений сама. Литература отличается от подделок, между прочим, и тем, что читатель чувствует себя в чужой душе, как в собственной.
В век разобщения эта черта незаменима. |
